Часть третья

В своем дневнике бабушка пишет, что ее отец до брака с матерью был женат и развелся, но похоже она ошибается и тут, в сведениях из военно-исторического архива сказано, что он женат первым браком на вдове Софии Анастасьевне Волковой (урожденной Димитриади).

Я думаю, что возможно первый брак был, так сказать, гражданским и не был оформлен в церкви, поэтому Иван Михайлович имел возможность развестись – не так то просто в те годы было расторгнуть церковный брак, особенно для офицера. По воспоминаниям бабушки родители познакомились в Пятигорске, куда оба приехали на отдых, отец со своим другом, а Софья Анастасьевна с сестрой. Сохранилось семейное предание , которое мне рассказывал Аристид , что отец увидел маму на вокзале в Пятигорске и сказал своему товарищу: «Вот на этой женщине я женюсь». Они поженились в 1895 году и брак их оказался счастливым. София Мария Клеофила Димитриади (ее портрет можно видеть в фотоальбоме) была гречанка по отцу и румынка по матери. Ее отец Анастас Иванович Димитриади (или Димитриадис) был богатым купцом и городским головой, по нашему мэром, небольшого бессарабского городка Рени, который сейчас находится в Одесской области Украины. Его дом существует до сих пор. В 1988 году на нем была установлена мемориальная доска в память двух крупных русских ученых родившихся в этом доме – А.И.Доватура и А.Н.Дейча. (Написала русских, и сразу же представила, как взовьются наши националисты, «Какие же они русские, с такими -то фамилиями?» Так вот хочу подчеркнуть, что оба они были русскими учеными, не могу писать советскими, дабы не оскорблять их память, поскольку служили на благо русской науки и немало сделали для нее.)

 

Семья Димитриади была многочисленной: у Анастаса Димитриади было двое сыновей от первого брака и восемь детей – четыре сына и четыре дочери от второго. Вторая жена его была румынка. Своих родственников со стороны Димитриади и бабушка, и Аристид помнили достаточно хорошо. В своих дневниках бабушка приводит имена всех своих дядей и теток, да и на семейной фотографии Димитриади , которая также хранится в моем архиве, указаны имена всех членов семьи. Думаю здесь уместно будет привести выдержки из ее дневника:
« Мой дед по материнской линии Анастас Димитриадис (последняя буква «с» потом утерялась) грек – уроженец городка Карпенсиона. Он покинул родной город совсем молодым и отправился пешком в поисках работы. Он пересек Сербию и Румынию и остановил свой выбор на г. Рени (Бессарабской губернии), расположенном в устье Дуная, на его левом берегу. Это маленький провинциальный городок (добавлю и тогда, и сейчас) . Там он поступил на службу к одному коммерсанту. Будучи предприимчивым и умным человеком через несколько лет он уже имел собственное дело и занялся оптовой торговлей зерном, женился и стал отцом двух сыновей – Василаки и Димитрия. Постепенно он стал весьма зажиточным человеком, отправляя зерно в Дунайские и Причерноморские порты. Выстроил себе дом в г. Рени на площади. Этому дому сейчас более 100 лет, но он еще крепко стоит на земле». (Могу это подтвердить так как была в этом доме в 1992 году.)…

Деда избрали городским головой г. Рени. Так как в Рени летом очень жарко, дед построил дом с таким расчетом, что нижний этаж был полуподвальным шестикомнатным, а верхний тоже имел 6 комнат и считался парадным. Внизу всегда царила прохлада. Семья была многочисленна, за обедом за стол садилось всегда 10-15 человек, а то и больше. Стояло пианино и граммофон, который часто заводили, так что еще в детстве мы слушали Карузо, Аделину Патти, Батистини, песню о «Варяге» и другие известные пластинки. Дом соединялся коридором с большой кухней. Этажи сообщались винтовой лестницей и, кроме того, с верхнего этажа спускалась во двор широкая каменная лестница с перилами и площадкой наверху. На этой лестнице мы были все сфотографированы семейной группой – Димитриади, Доватуры и Дейчи, но , к сожалению эта фотография куда-то затерялась».

От себя добавлю, что никуда она не затерялась, а была ссожена моей бабушкой, вместе с другими семейными фотографиями в тридцатые годы, после того как ее брат Аристид был арестован, а сама она, по ее собственному рассказу, тоже в любую минуту ожидала ареста. Должна заметить что дневниковые воспоминания бабушки писались по моей просьбе в начале 80-х годов прошлого (уже!) века, еще до перестройки и с определенной оглядкой на политическую ситуацию. Устно она высказывалась куда более откровенно.

23 октября 1897 (по старому стилю) в Рени , в доме деда и родился первенец И.М. и С.А. Доватуров – Аристид. Дед велел крестить его по греческому обычаю в соленой воде, так же как и родившегося на год позже его двоюродного брата Александра Дейча. Столь экзотическое имя – Аристид он тоже получил благодаря своему деду – греку. Возвращаюсь к дневнику бабушки: « Несколько слов еще о деде. Через некоторое время после смерти первой жены, дед женился вторично на румынке, которую звали Мария. С ней он имел 4 сыновей и 4 дочерей. Старший из них – дядя Жорж – поехал учиться в Париж, где поступил на юридический факультет, проучился чуть ли не десять лет, но больше посещал оперу и рестораны, чем университет. Когда он вернулся в Рени то привез деду красивую трость с серебряным набалдашником. Дед показывал этот подарок своим знакомым и при этом приговаривал : «А вы знаете, во сколько обошлась мне эта палка – 120 000 франков!» – деньги, истраченные дядей Жоржем во время учебы. Потом, имея юридическое образование и прекрасно владея французским языком, дядя Жорж поступил на службу в Бухаресте, при дворе короля Румынии; там он исполнял обязанности церемонийместера или что-то в этом роде. Встречал и провожал разных высокопоставленных гостей. Он получил много разных иностранных орденов и помню, у нас хранилась его фотография, на которой вся его грудь усеяна орденами. В 1937г. по понятным причинам, я ее уничтожила.
Вторая по старшинству дочь – Хариклия, которую я никогда не видела. Она вышла замуж за революционера по фамилии Грозинский и уехала с ним куда-то на Северный Кавказ. Далее по старшинству идет дядя Эдуард или, как его все называли – Дони. Его все любили за добрый нрав, ровный характер и жизнерадостность. Брюнет с черными глазами и закрученными усами , он пользовался успехом у женщин и его заочно звали «красавец Эдуард Анастасьевич». (Его фотографии хранятся в моем архиве и не знаю почему, но я всегда думала, что так должно быть выглядел Жорж Дюруа из знаменитого романа Мопассана- И.О.). Третьего родного брата мамы звали Ксенократ – дядя Крати. Он учился в Афинах и хорошо знал греческий язык. Впрочем, все дети нашего деда бегло говорили по гречески. Дядя Крати вместе со старшими братьями управлял мельницей и небольшим имением, которые они получили в наследство от своего отца. Он прекрасно одевался, по вечерам ходил в казино и немало поездил в молодости по Европе. Несколько раз он приезжал к нам в Варшаву. Все старшие братья умерли относительно нестарыми людьми. В Рени между дядьями иногда вспыхивали ссоры и тогда все кричали очень громко и жестикулировали как это принято у южан, чем повергали в недоумение нашего отца, который был очень сдержанным человеком.
За дядей Крати по старшинству следовала моя мама София. (Она родилась приблизительно году в 1870, почему -то более точных сведений я не нашла ни дневниках бабушки, ни в справке из военно-исторического архива, но от мамы я знаю что ее бабушка умерла в 1942 году в возрасте 72-73 лет И.О.) . Ее послали учиться в институт для девиц в г. Галац на противоположном румынском берегу Дуная. Обучение в институте шло на французском и румынском языках, кроме них мама выучила там и немецкий, а так же научилась играть на рояле, хотя особых способностей к музыке не обнаружила. По окончании института, в возрасте 18-19 лет она вышла замуж за одного болгарского помещика, но брак оказался несчастливым т.к. через год или полтора его убил родной брат из-за наследства и мама осталась вдовой. Ее первый муж был богатым человеком, он подарил ей много драгоценностей, и после его смерти ей остались в наследство виноградные рощи и еще какая-то недвижимость. Детей в этом браке не было.
Пока продолжаю рассказ о детях Анастаса Димитриади. После Софии родился сын Николай. Он окончил военное училище и стал офицером в уланском полку. Помню, что он приезжал к нам в Варшаву нередко из Петербурга, где служил. Форма у него была шикарная – мундир и штаны из серого тонкого сукна, желтый суконный нагрудник, а на голове блестящая черная лакированная каска с белым конским хвостом. Носил он длинные черные усы, а сабля со звоном волочилась по земле. Мама звала его Нику. Этот дядя Нику – большой кутила был вечно в долгах и грозился , что застрелится если дедушка не заплатит его долги. Как то на учениях по рубке лозы на полном скаку он нечаянно отрубил себе 2 пальца на левой руке и вынужден был подать в отставку и вернуться в Рени. Это было в канун революции. Потом , когда Бессарабия отошла к Румынии у нас прервалась связь и что с ним стало впоследствии я не знаю.
За Николаем следовала Лукреция. Она также как и мама, училась в том же институте в Галаце, знала языки французский и немецкий, не говоря уже о румынском и греческом и имея неплохие музыкальные способности, очень неплохо играла на пианино. Это была несколько полная очень привлекательная брюнетка, она рано вышла замуж. Со своим мужем, который служил с папой в одном полку она познакомилась, приехав погостить к маме. Его звали Николай Осипович Дейч, происходил он из небогатой семьи немецких колонистов в Поволжье. После женитьбы на Лукреции дядя Коля через пару лет поступил учиться в военную интендантскую академию, закончив ее , был назначен на военную службу в г.Рязань, а затем переведен в Саратов.

(От себя добавлю что семьи Доватур и Дейч были крепко связаны и после трагической гибели И.М. Доватура в 1918 году, Николай Осипович Дейч взял на себя полностью заботу о его семье. Помог Аристиду и Раисе получить образование. К тому времени он уже занимал довольно высокие посты в советской армии, на службу в которую он пошел в 1918 году. Его сын Александр Николаевич Дейч стал крупным ученым –астрономом. В начале отечественной войны руководил эвакуацией Пулковской обсерватории, где он проработал всю жизнь. И буквально под огнем фашистов, на единственном грузовичке, который был в его распоряжении, вывез из обсерватории в уже блокированный Ленинград, старинные астрономические атласы, манускрипты 16 века и другие ценности. Когда Аристид Иванович был репрессирован, он помогал ему материально, и даже помог сохранить комнату в их бывшей квартире в Петербурге, которую и получил А.И. Доватур после реабилитации. Всю жизнь бабушка и Аристид поддерживали со своим двоюродным братом тесные и дружеские отношения. Мне тоже посчастливилось знать его довольно хорошо. Человек он был энциклопедически образованным, с большим чувством юмора, хотя и несколько язвительным, он свободно говорил на трех европейских языках, но лучше всего на немецком, прекрасно играл на рояле, и даже по словам бабушки в молодости колебался между музыкой и астрономией. Терпеть не мог советскую власть. Помню как он как то сказал мне, что после революции в русском языке появилось много красивых иностранных слов как-то: ликвидация, экспроприация, эксгумация, которые на деле означают – убийство, грабеж, осквернение могил и которыми так удобно прикрывать все эти мерзкие дела. До конца жизни он как и моя бабушка оставался убежденным атеистом в отличие от Аристида, который был глубоко верующим на свой лад человеком, хотя никогда этого не демонстрировал. Я навестила Александра Николаевича за неделю до смерти, он был уже тяжело болен, парализован, но ум оставался абсолютно светлым. Мы довольно долго говорили, в том числе и о религии и мне буквально врезалось в память его слова: « Не верю в бога, знаю что скоро умру, хотел бы верить, но не могу. Всю жизнь я занимался звездным небом и не обнаружил там никакого присутствия бога. Потом подумал и добавил- тем более не обнаружил его присутствия на земле». Но я отвлеклась, возвращаюсь к дневнику бабушки.)

«Теперь о тете Матильде, самой младшей из рода Димитриади. Она окончила русскую гимназию, если не ошибаюсь в Кишеневе, поэтому знала русский язык лучше, чем другие члены семьи. Она часто приезжала к нам в Варшаву, да и мы с ней виделись, когда приезжали в Рени. После смерти братьев она осталась хозяйкой ренийского дедушкиного дома, поскольку братья за исключением дяди Нику не были женаты и не имели семей. Была она довольного высокого роста и к ней сватались многие, но она всех отвергала и так и осталась старой девой. Последний раз мы ее видели в Саратове в 1917 году, если я не ошибаюсь. Когда Бессарабия отошла к Румынии, тетя Матильда и дядя Нику оторвались от нас и никаких писем мы больше не получали. Какие-то слухи о ней просочились к нам в 1945 году. Когда Бессарабию присоединили к нам- дом, мельницу и имение у нее отобрали (естественно И.О.) и ее из жалости приютила то ли бывшая знакомая, то ли прислуга у которых она и скончалась. Все это были смутные слухи и насколько они верны не знаю».

 

 

Итак , как вспоминает бабушка, ее отец и мать познакомились в 1895 году, и вероятно, довольно скоро поженились. В 1897г. родился их первенец Аристид, в 1901 году моя бабушка – Раиса и в 1904 году младший сын, которого в отличие от старших детей, получивших греческие имена, назвали чисто русским именем – Всеволод.

Как пишет А.К.Гаврилов в статье о А.И.Доватуре : « Отец Аристида Ивановича , Иван Михаилович Доватур, был русский офицер и таковым себя сознавал, хотя и не забывал своего французско -польского происхождения: в Россию приехал его дед в конце 18-го века. Таков был магнетизм Российского простора: родословные подобно этой, не были редкостью».

Часть 2