Р.И. Доватур «Воспоминания о моём брате Аристиде Ивановиче Доватур»
Часть 4. (примечания курсивом – И.М. Остроумова)
Когда Аристида выпустили из лагеря в 1947 году, охранник, стоявший у ворот был удивлён количеством людей , провожавших Аристида, сказав, что столько людей он никогда не видел. Аристид ехал в Лениград поездом через Москву, между поездами был перерыв в несколько часов и он решил пройтись немного по Москве. Постовой милиционер остановил его: «Гражданин, в каком виде вы ходите по городу?» ( Аристид, разумеется был в одежде зека)- « А что, у нас там все так ходят» – прозвучал ответ. Милиционер смущенно замолчал, махнул рукой и сказал : « ну проходите поскорей».
Жить в Ленинграде Аристиду не разрешили и он поселился в г. Луга , в Ленинградской области, в 100 км от Ленинграда, где ему пришлось прожить долгих 7 лет. Иногда он приезжал к Сашуку (двоюродный брат) который жил в нашей прежней комнате. Друзья доставали ему кое какую работу – переводы с латинского сочинений Ломоносова, перевод книги средневекового ученого «О магните» , переводы писем Вольтера к Екатерине второй с французского.(*11:Моя знакомая М.Е.Раменская, написавшая воспоминания о Н.И.Вавилове, считает , что все эти издания организовал брат Николая Вавилова С.И.Вавилов, бывший в те времена президентом АН , специально, что бы дать работу бывшим интеллигентам- лагерникам, практически не имевшим средств к существованию ) .
Условия жизни в Луге были очень тяжелые, достаточно сказать, что он снимал комнату на чердаке, и она не отапливалась. Мы при первой же оказии послали ему тёплое пальто. Материальную и моральную поддержку он получал всегда от своего двоюродного брата Александра и от некоторых друзей (*12: Насколько мне известно со слов А.И. среди людей, оказывавших ему материальную поддержку были академик- востоковед В.В.Струве,филолог классик Я.М.Боровский, африканист- Д.А.Ольдерогге, историк – Д.П.Каллистов, все они остались его друзьями до конца их или его жизни), я тоже если могла старалась послать ему немного денег. Всю свою жизнь он переписывался со своими лагерными друзьями врачом Н.И.Зубовым и учителем П.В.Ключевским, помогал семье О.Н.Абаза, тоже его солагерницы, с сожалению рано умершей.( *13: Н.И.Зубов познакомил А.И. с А.И.Солженицыным).
Я спрашивала Аристида, как он сумел ничего не забыть по своей специальности за все эти тяжёлые годы. Он ответил, что ежедневно вечером, ложась на свои нары, повторял отделы греческой и латинской грамматики, или повторял на память тексты из Овидия, Цезаря, Гомера и т.д. Это дало ему возможность в 1952 году , ещё в ссылке защитить кандидатскую диссертацию на тему – «Научный и повествовательный стиль Геродота», защита прошла единогласно и с блеском . Когда председатель объявил результаты голосования вся аудитория встала и аплодисментами приветствовала диссертанта. В сущности это был второй вариант диссертации, первый, подготовленный им ещё до ареста, сгинул, вероятно, в архивах НКВД.
В 1954 году, будучи в Ленинграде, я навестила Аристида в Луге и предложила ему написать заявление с просьбой о реабилитации. Он сказал, что уже дважды, безрезультатно посылал в Москву такие заявления. Однако, настояв на своём, я написала в приливе какого-то вдохновения новое заявление. Оно понравилось брату и подписав он его отправил в Москву. Через два месяца пришёл ответ: полная реабилитация «за отсутствием состава преступления» .
Бесконечная радость охватила нас, Аристид переселился в свою комнату в Демидовом переулке, (теперь он назывался переулок Гривцова), так как в этот момент его двоюродный брат получил квартиру при Пулковской обсерватории и перехал туда. Вскоре он получил предложение стать преподавателем кафедры античной филологии ЛГУ, а с 1959 года стал заведующим этой кафедры, должность, которую он занимал 13 лет до 1972 года. В 1964 году он с успехом защитил докторскую диссертацию на тему «Политика и политии Аристотеля», которая в следующем году вышла отдельной монографией . В 1966 году эта монография была признана лучшей монографией года и за неё Аристид получил Университетскую премию.
Вопросы быта никогда не интересовали Аристида , до самой смерти он жил в коммунальной квартире, где , кроме него проживали еще 7 семей ( после капремонта – 3) . Как то я спросила у него, почему он не просит у Горсовета , хотя бы изолированную однокомнатную квартиру. Он очень удивился и сказал : «Разве у меня плохая комната? Мне нужно ещё так много сделать в науке, неужели ты думаешь, что я буду терять время в Горсовете и разных учреждениях ради такого пустяка. Моя комната вполне меня устраивает». Он обедал всегда в студенческих столовых, вечером пил кефир, не имел ни радио , ни телевизора, ни холодильника, никогда не ходил промтоварные магазины. Будучи как –то в Ленинграде я обратила его внимание на совершенно износившееся пальто и чуть не силой потащила его в магазин. Примерив первое попавшееся пальто, он сказал, вот его мы и купим и , расплатившись, решительно двинулся к выходу.
Обычно, с вечера он составлял программу на следующий день и не ложился, пока не исполнял все пункты этой программы, иногда это затягивалось до 2-х часов ночи. Он буквально не давал себе пощады. Когда он приезжал к нам летом отдыхать, привозил обычно два чемодана заполненных книгами и рукописями, чтобы продолжать свои занятия. Его девизом было «Nullа dies sine linea!» и поэтому он невероятно много успел сделать в жизни, из которой выпало 17 лет самого плодотворного периода. Чего Аристид не терпел, так это дилентантизма в науке. Словари и справочники всегда окружали его во время работы. Помню он как –то рассказывал о старом французском аббате М.Laronde, с которым познакомился в Публичной библиотеке. Тот очень любил кошек и уверял, что ничего не читает, кроме словарей.
Аристид отличался общительностью. Он быстро и легко сходился с людьми самы различных слоев, будь то в поезде, в доме отдыха , на улице или в парке. Как то в доме отдыха в Комарове он познакомился и подружился с двумя вьетнамскими студентами, они относились к Аристиду как к «гуру», внимая каждому его слову. Он всегда вызывал у людей доверие и уважение к себе. Любые формы шовинизма были абсолютно чужды моему брату, да это и понятно, поскольку в нас самих смешалось много разной крови. Его всегда интересовало наше генеалогическое древо, но он так и не успел полностью его восстановить. В Армении Аристид бывал нередко до 1935 года, а потом после 1954. Был на озере Севан, в Степанаване, Ереване и Эчмиадзине. Ему нравились южная природа, блюда армянской кухни, он любил своих племянников, всегда интересовался их успехами в школе, дарил им книги.